Даже беглое сравнение сведений о Валентине и Маркионе может навести на интересное сопоставление:
Маркион - теолог и активный политический деятель основал отдельную церковь, которая, по словам Тертуллиана, заполнила собой весь мир, и просуществовала до пятого–шестого веков.
Немногочисленны свидетельства о жизни и деятельности Валентина. Подробности его жизни неизвестны, однако ясно, что молодые годы он провел в Александрии, но впоследствии перебрался в Рим, где его образованность и красноречие быстро принесли ему славу известного проповедника и теолога, активно участвующего в церковных делах. Валентин был скорее проповедником и поэтом, нежели теологом. В своих проповедях и письмах он учил о возникновении этого мира, обители смерти и несправедливости, в результате ошибки, которая должна быть исправлена.( Афонасин Е.В.
Гностицизм второго века н.э.: античные свидетельства. — Новосибирск, 1999)
В IV-ом в. Епифаний встречает валентиниан в Египте (П о с н о в М.Э., Гностицизм и борьба Церкви с ним во II в., К., 1912).
Сравним сведения о Валентине и Маркионе:
Из Египта в Рим прибыл Валентин (ок. 140 г.). Даже его враги отзываются о нем, как о выдающемся и красноречивом человеке( Тертуллиан, Против валентиниан 4); его последователи почитали его как поэта и духовного наставника. Валентин заявлял, что, помимо христианской традиции, которой придерживаются все верующие, он принял посвящение в тайное учение о Боге от Февды, ученика апостола Павла(Климент Александрийский, Строматы 7.7). Сам Павел, говорит он, сообщал эту тайную премудрость не каждому и не публично, но лишь тем немногим, кого он считал духовно совершенными(Ириней, Против ересей 3.2.1-3.1).
Валентин, в свою очередь, предлагал посвятить в эту премудрость «совершенных», поскольку не каждый способен постигнуть ее (Ibid., Предисловие 2; 3.15.1-2.).
Это тайное предание открывает, что тот, кого большинство христиан наивно почитают как создателя, Бога и Отца, в действительности является лишь образом истинного Бога. Согласно Валентину, то, что Климент и Игнатий ошибочно приписывают Богу, на самом деле относится только к создателю(Климент Александрийский, Строматы 4.89.6-90.1.). Валентин использует греческое слово «демиург» (демиургос), считая его низшим божеством, служащим инструментом высших сил(Гераклеон, фрагм. 40, Ориген, Комментарий на Иоанна 13.60.). Он объясняет, что не Бог, а демиург царствует как царь и господин(Ириней, Против ересей 4.1-5.), действует как военачальник(Ibid., 1.7.4.), дает Закон и судит его нарушителей(Ibid., 1.7.4.) – короче говоря, это «Бог Израиля».
Благодаря посвящению, которое предлагал Валентин, кандидат получал возможность отвергнуть власть создателя и его требования, как глупость. Гностики знали, что ложные претензии создателя на власть («Я Бог, и нет другого кроме Меня» - Ириней, Против ересей 3.12.6-12.) происходят от его невежества. Получение гнозиса включает осознание истинного источника божественной власти, а именно «глубины» всего бытия. Тот, кто познает этот источник, одновременно познает себя и открывает свое духовное происхождение: он познает своих истинных Отца и Мать.
Образованность и красноречие Валентина быстро принесли ему славу известного проповедника и теолога, активно участвующего в церковных делах. Он рассчитывал на то, что будет избран римским епископом, однако ему предпочли другого церковного деятеля. Это послужило причиной разрыва его и его последователей с римским христианским сообществом, однако, как убедительно показывает Кристоф Маркшиз, свидетельствами о том, что сам Валентин был отлучен от церкви, мы не располагаем. Вполне вероятно, что впоследствии он снова вернулся в Александрию. Время смерти его неизвестно.
Как сообщается, Валентин имел множество учеников, и некоторые из них до неузнаваемости изменили учение мастера и основали свои школы.
Касательно учения Валентина, особенно Тертуллиан протестует против «женщин-еретичек», разделявших авторитет с мужчинами: «Они осмеливаются учить, спорить, изгонять духов, обещать исцеление»( Ibid., 41.) – он подозревает, что они могут даже крестить, то есть действовать как епископы (Ibid., 41.)!
И хотя основной вопрос о том, какое было дело александрийцу Валентину и эллину Маркиону до еврейского бога и рабби Иешуа из Назарета, остается нераскрытым, мы можем уверенно сказать, что:Маркион прибыл в Рим из Синопа около 140 года и вступил в римскую христианскую общину, был поражен контрастом между ветхозаветным Богом-создателем, требующим справедливости и наказывающим каждое нарушение своего Закона, и Богом-Отцом, Которого проповедовал Иисус, – новозаветным Богом прощения и любви. Почему, спрашивал он, Бог-Вседержитель – то есть всемогущий – создал мир, в котором есть страдание, боль, болезнь – и даже комары и скорпионы? Маркион создал в Риме свою общину, сравнимую
по численности с ортодоксальной, и отредактировал в угоду своим
«еретическим» воззрениям Евангелие от Луки, значительно сократив его, и
послания апостола Павла, отбросив четыре из них — 1 и 2 Послания к Тимофею,
Послания к Титу и к Евреям — и произвольно сократив и исправив оставшиеся десять. Составленный Маркионом канон христианских писаний состоял из двух частей — Евангелия, краткой версии Евангелия от Луки, и Апостола, включавшего краткие версии Послания апостола Павла к Галатам, двух
Посланий к Коринфянам, к Римлянам, двух Посланий к Фессалоникийцам, к
Лаодикийцамк Колоссянам и Филимону. Маркион был первым, кто собрал и опубликовал авторитетный сборник
христианских писаний – прообраз будущего Нового Завета.
О Маркионе сообщают, что он полностью отвергал Ветхий Завет, не считая его хоть сколько-нибудь авторитетным после прихода Христа. Он написал работу, озаглавленную «Антитезы», в которой противопоставил ветхую систему новой – Бога одной Богу другой – Закон Евангелию. Он считал Евангелие новой системой, отменяющей ветхую и полностью несогласной с ней. Описанный в Ветхом Завете Творец мира (демиург), был отличен от Бога освобождения и чужд Ему. От Вышнего Бога пришел Иисус, наделенный божественной силой, явившейся с самого начала Его служения.
Он придерживался учения о нечистоте материи и не мог, конечно, поверить в непорочное зачатие. Согласно Тертуллиану (Adv. Marcion, 3.8. См. также de Pr. C. 33, 34) он даже отвергал телесную реальность плоти Христа, но это утверждение следует принимать с некоторым сомнением.
Маркион отрицал воскресение плоти и принимал учение о предопределении. Он был последователем Павла, и обвинял остальных апостолов в извращении учения Евангелия. Тертуллиан тщательно старается представить это обвинение направленным против четырех Евангелий; он доказывает, что они существовали еще до Маркиона. Его доказательство, однако, разрушает само себя, поскольку были обвинены апостолы Петр, Иаков и Иоанн, только один из которых написал одно из четырех Евангелий, тогда как двум другим были приписаны апокрифические евангелия. Возможно, Маркион говорил о повреждении «благовестия», а не каких-либо записанных книг.
Маркион выступал в роли традиционалиста, защищавшего священное наследие апостола Павла и Самого Иисуса от более чем смелого богословского новаторства пресвитеров римской общины.
(Charles B. Waite History of the Christian Religion to the Year Two-Hundred (Chicago, C. V. Waite & Co., 1900) стр. 287-303.)
Маркион учил и позволял женщинам крестить. На основании Епифания можно прийти к выводу, что он не слишком благосклонно относился к тем, кто лишал их этого права (Adv. Haer. 42.4).
1. И Валентин и Маркион явились в Рим около 140 года
2. Оба пользовались огромным авторитетом
3. Оба претендовали на римское епископство
4. Оба отвергали «Бога Израилева»
5. Оба имели тайное знание от Павла
6. Оба отрицали воскресение плоти.
7. Оба проповедовали другого Бога, которого принес Христос.
8. Оба проповедовали, что «во Христе нет ни мужского пола, ни женского» и позволяли женщинам проповедовать и крестить.
9. Оба были изгнаны из ортодоксальной общины.
10. Учение обоих прожило примерно одно время, хотя и было сильно исковеркано учениками.
Думаю, что этих десяти пунктов вполне достаточно, чтобы выдвинуть предположение о том, что у Маркиона и Валентина мог быть один прототип, который был позднее истолкован разными группами и воспринят последующими комментаторами, как два разных человека. Иначе наличие в одно и тоже время в одном и том же месте двух авторитетнейших гностических мужей, создавших одинаково большие общины, проповедовавших схожую космогонию и претендовавших практически одновременно на римское епископство, выглядит по меньшей мере странно.